| назад | Зміст | далі |
Среди всех актуальных аспектов в работе с персоналом в контексте проблем действующего украинского законодательства, разрешение которых имеет фундаментальное значение для принятия верных управленческих решений как преемственных (т.е. безболезненных и правильных), проблема фундаментального, творческого изучения отечественного наследия в области рефлексивного теоретического права как управленческого познания (А.А.Козловскаий) является одной из наиболее важных.
Несмотря на то, что аспектам управления персоналом посвящались разные ислледования как отечественнных, так и зарубежных специалистов, вопросам, связанным с поисками взаимосвязи указанних проблем с проблемами правового сознания практически не уделялось внимания [1-3 ].
Мы принципиально связываем актуальность решения многих вопросов управления персоналом с концептуальним положением про то, что приоритетность исполнения тех или иных решений управления связано с серьезным правовым осознанием причин и последствий их необходимости и достаточности, а неприоритетность - с отсутствием такой осознаности.
Думаем, что наше исследование поможет глубже осознать проблеми управления персоналом, а также послужить определенной теоретической базой для исследования иных родственных вопросов, связанных с проблемами качественности законодательного знака, который или отражает, или не отражает преемственность в принятии тех или иных управленческих решений.
Как никогода такая проблема превращается в концептуальную в наше время, когда от качества законодательного з н а к а как материальной рефлексии правовой информации, что преемственно существует на той или иной управленческой территории, зависит его количественное восприятие массовими субъектами права как первичними (физическими лицами), так и вторичными (юридическими лицами) субъектами правового сознания, которые испытывают потребность в постоянном обновлении правовой информации. Последняя выступает как динамический момент или стереотип правового воспитания суб’єктов права и правосознания. В свою очередь, качество каждого законодавчего знака зависит от качества правового отражения социальной действительности, которое есть, прежде всего, как доказал в своей монографии В.О.Чефранов, социальним отражением (В.О.Чефранов. Правовое сознание как разновидность социального отражения, 1976 г.). Тогда правовое сознание как процесуальная социальная рефлексия есть процесуальним восприятием исторического права первичных субъектов правового сознания как их природного, естественного права, законодательно отраженного как знаково-материальная статистическая рефлексия вторичних. В таком определении процесуальное восприятие исторического права первичных субъектов правового сознания как их природного, естественного права поддается социологическому измерению, где последнее способно, считаем, выполнять как функцию механизма обратной связи, так и функцию кореляции определенних погрешностей социального отражения, вызванных, например, именением целей и задач той или иной конкретно-исторической или функционально-ролевантной потребности управления персоналом.
Видим, что тогда качественная специфика законодавчих актов как з н а к о в материальной рефлексии права заключается в качестве пространственно-структурного единения конкретно-исторического отражения правовой действительности управления с социальной, матеральной основой, существующей у ее процесуальном бытии на уровне правового сознания как информационно-енергетического (синергетического) поля ментальности первичных субъектов правового сознания, то есть пространственно-структурного, конкретно-исторического единения первичных и вторичных субъектов правового сознания на уровне мировоззренческой равнозависимости в социумных управленческих функциях, с приоритетом, как правило, идейного осмыслення управленческих задач первичными субъектами правосознания.
Как свидетельствуют проведенные исследования, их идеи, такой тип качественной специфики законодательных актов как знаков материальной рефлексии права, их строгая регулятивная корелятивность выявляют прогресивною модель еволюционной трансформации права у закон на ментальной основе осуществления управления персоналом как природной идейно-мировоззренческой основе социальных технологий управления, в том числе и на уровне теории управления. Таким типом качественной специфики законодательных актов обеспечены, как правило, те правовые модели управления, что имеют своим субстратом теоретическую методологию управления гражданским обществом, где модели управления персоналом есть соответствующие ее подструктуро-подсистемы [ 1-4].
Количественная же специфика законодательных актов в области нормативного регулирования управлением персоналом как матриальных проекций соответственного ментально срефлексованого права у нацональный закон тогда определяется количеством первичных субъктов правового сознания, которые сознательно законы и законодательные акты в области управления или выполняють, или не выполняют, как функциональное осуществление конкретно-исторического временно-системного единения пространственного права и временного закона субъектов управления, то есть функцию пространственно-структурного разъединения-соединения соединения первичных и вторичных субъектов правового сознания на уровне разнозависимости в социумных управленческих функциях, с приоритетом, как правило, вторичных субъектов правосознания. Выходит, что количественную специфику легче определить по динамике делинквентного поведения субъектов права, характеризующем служебную халатность, доводящую до того или иного должностного или иного преступления.
Подчеркиваем снова то, что за проведенными исследованиями, их идеями, такой тип количественной специфики законодательных актов в области управления как знаков материальной рефлексии соответствущего права, их нестрогая регулятивная корелятивность выявляют регресивну модель исторической, как правило, повторяющейся трансформации управленческого права у закон на идеологической основе как неприродной идейно-мировоззренческой основе управленческих изменений, возникшей, вероятно, в результате неправомерного тотального доминирования в правозаконодательных трансформациях общества и государства вторичных субъектов правового сознания определенной локальной (скорее всего территориально большой) управленческой территории в такой мере, что был изменен функциональный статус ментальной основы социального управления, как истинный, природный, на идеологический, ментально отвлеченный, который ложно соответствовал социально-правовым управленческим реалиям и ценностям цивилизованного, информационно-технологического измерения управления персоналом в мире, построенного на ментальных основах и соответственным отечественным законодательным потребностям правового управленческого развития, но со временем постепенно приближающийся к ментальному в результате возрождения естественных прав первичных субъектов правового сознания [2-6].
Таким типом количественной специфики законодательных управленческих актов обеспечены, как правило, те или неправовые государства, или государства, которые формируются как правовые, но при этом не имеют своим субстратом гражданское общество. Следует, видимо подчеркнуть, что основным отличием тех государств, что формируются как правовые, есть то, что они формируются на принципиально отличном от неправовых государств субстрате. А именно, общественным субстратом формирующихся новых государств как правовых есть то, что у них паралельно структурируется и общественный субстрат гражданского общества. Думаем, что ярким показателем такого юридического факта как концептуального принципа международного государственного и общественного статуса украинского общества и украинского государства на законодательном уровне есть современная Украина, в Конституции которой как Основном Законе зафиксировано, что “Украина есть суверенным и независимым, демократическим, социальным, правовым государством”[7, 7]. Считаем, что паралельное текстуальное употребленние юридических терминов “человек” и “гражданин” как раз и свидетельствует об этом. В данном случае термин “человек” считаем контекстуалным конституционным эквивалентом главного элемента общественного субстрата формирующегося украинского гражданского общества, в термин “гражданин” - контекстуальным эвивалентом главного элемента формирующегося украинского правового государства.
Фактически у Конституции Украины тестуально заданы те конституционные, или специфические управленческие условия реального и будущего общественно-государственного развития Украины, каторые правомерно можно считать н а ч а л ь н ы м и управленческими условиями как микроправовые и параметрами будущих управленческих правозаконодательных трансформаций у макроправовом масшатбе.
Таким образом подчеркнем, что в мире сущестует две управленческие модели развития общества и государства.
Эти модели в своем генезисе отражают свою онтологию.
Что мы имеем ввиду?
Мы имеем ввиду, прежде всего, их временно-пространственную и конкретно-историческую природу управления государственным персоналом в конфигурационном соотношении их формы и содержания, которое географически отражает исторические потребности и эволюционные возможности формы этой управленческой конфигурации как эволюционного вектора, а содержания - как исторического вектора социального развития управления на уровне теории управления. Те общества и, соответственно, государства, которые появились первее, сначала в пространстве как соответственной форме управления соответствующим персоналом, когда еще не было других, а потом и во времени, когда стали появляться другие. Следовательно, сначало первое (первые) государство (а) в мире, точнее, самое первое, затем другое и так далее, имеют более длительный срок развития, - это такие общества и государства, которые не просто существуют в мире принятия управленческих решений сами-по-себе и сами-для-себя. Это, скорее, наоборот. Такие общества и государства есть, прежде всего, пример, для других как сами-для-других, оставаясь при этом, прежде всего как сами-для-себя-за счет сначала себя, а позднее других, но при этом навсегда оставаясь старими, ценностными, доминирующими в мире моделями традиционного социального управления как мировыми образцами.
Думаем, что в таком плане феномен общественно-государственного управленческого пространства в философском и философско-правовом аспекте можна рассматривать в двояком контексте. А именно, как в контексте первичности и вторичности появления в мировом управленческом пространстве-времени права, так и в контексте первичности и вторичности появления в мировом пространстве-времени закона, как функциональных феноменов социального пространственно-временного управленческого бытия в соответственной общественной форме и содержании конкретно-исторического плана.
В этом плане подчеркнем, что данный контекст мы связываем с такими параметрами мирового правового и законодательного развития, которые репрезентуют феномен права с пространственными атрибутами структурных, эволюционных детерминаций как форм и нелинейных моделей управления социального развития, а феномен закона с временными атрибутами системных, исторических детерминаций как содержаний и линейных, позитивных управленческих моделей социального развития. Последние, в свою очередь, являются следствием еволюционного или исторического доминирования в той или иной конкретно-исторической технико-технологической эпохе презентации управленческих решений или структурных (конфигурация, поле, состояние как связь временных отношений социума), или системных (идея, идеал, традиция, культура, преемственность как полифункциональный конкретно-исторический цикл социальной активности социума) елементов рефлексивного управленческого права. Последнее возникло под влиянием исторического доминирования в мировом правозаконодательном пространстве временных приоритетов или первичных, или вторичных субъектов правосознания на уровне тех конкретно-исторических правовых рефлексий управления социального бытия, которые формировали (и формировались) изавна причины (и как причины) традиционного, за моделями ментального адаптирования управленческого права на той или иной етнографической теорритории как временном пространстве права, доминирования структурных или системных елментов правового сознания в процесуальном измерении позитивного управленческого права как предмета теории управления.
Видимо, следует думать о том, что такое соотношение пространственно-временной характеристики принятия управленческих решений на государственном уровне, прежде всего, современных обществ, необходимо современной общей теории комуникации и теории социального управления, котоорые должны оперативно разрабатывать (и отрабатывать) вопросы стратегического и тактического руководства социальной динамикою постсоветских трансформаций.
Отсюда, думаем, можно сделать онтологически верный вывод о том, что первые государства в мире, где выполнялся критерий того минимума нарушений законодательной базы в области государственного управления, ниже которого не было зафиксировано нарушений в какой бы то ни было статистически и социологически извесной пространственно-временной формы управления и организации социальной природы, а также современные, где выполняется этот критерий, можно считать государствами, существующими в пространственном, эволюционном праве, а где этот миниум не выполнялся - государствами, существующими во временном, историческом, сменяющемся праве. Думаем, что также любые государства, которые отвечают означеным критериям, правомерно подпадают под эту идентификацию как операцию юридического сканирования разных исторических управленческих моделей развития обществ и государств, например, за их Основными Законами.
Подчеркиваем, что наглядным показателем первичности в мире того или иного государства как онтологически доминантного в историческом плане есть, например, его национальный герой как главный национальный архетип и артефакт первичности появления в социальном мировом пространстве как защитник той или иной модели государственного управоления по сравнению с другими в историческом времени, а также иные атрибути: деньги, границы, язык общения в качестве мирового по степени использования языка, денег и границ как международных, погребально-обрядовая служба, ментально адаптированное право как мировая правовая система и другое. Как видим, основным критерием онтологической первичности тех или иных общественных субстратов государств как правовых, управленческих, является их мировое признание, значение и стабильное положение, отношение в мировой (и к мировой) правовой системе, а также корелятивная роль и функция.
Возвращаясь к проблеме теоретико-практической идентификации количестенной специфики законодательных актов как знаково-материальных рефлексий информационно-энергетической структруы управленческого права, остановимся на тезисе о том, что легче количественную специфику законодательных управленческих актов как материальных проекций управления персоналом на уровне правового сознания ментально срефлексованого права у национальный закон идентификовать, как было замечено ранее, количестовом преступлений, различным нарушением разных законов в области управления персоналом: по увеличению или уменьшению количества преступлений у сравнении з минимумом, определенными социологическими и статистическими методами за большие промежутки времени, исчисляемого епохами (чем больше, тем луше). Затем по минимуму количества нарушений законодательной базы в области управления, но на одной й той же етнографической территории одними и теми же первичными субъектами правового сознания в международном праве, можна определить тот минимум количества нарушений законодательной бази в области управления, меньше которого за всю известную, артефактово доказательную историю, не было.
Будем этот минимум считать тогда за такое еволюционное состояние правозаконодательной управленческой базы социума, когда цикл социальной активной правового сознания не кризисный, который свидетельствует о том, что преемственность в правовом сознании есть функциональной.
При некризисном цикле социальной активности правового сознания существует соответственный некризисный цикл социальной активности управленческой преемственности в правовом сознании.
Такое состояние функционального соотношения циклов социальной активности правового сознания и циклов социальной активности преемственности в правовом сознании, когда за аксиологично-параметральними характеристиками конкретно-историческая модель цикла социальной активности правового сознания первичных и вторичных субъектов правосознания идентична соответственной модели циклу социальной активности преемственности в правовом сознании (социальная активность правового сознания = социальной активности преемственности в правовом сознании, правовое сознание = преемственности в правовом сознании, право = закону, норма права = норми закону), за нашими аргументами, типово характерно любому обществу и любой модели управления, где методологически существует и выполняется тот минимум количества нарушений законодательной бази в области управления персоналом, меньше которого за всю известную, артефактово доказательную историю, как правило, не было, в том числе и правовой, но незаконодательной.
В ином соотношении, считаем, идентифицируется исторически традиционная потребность вторичных субъектов правового сознания как гносеологически вторичных, второстепенных субъектов управления государственным персоналом, в силу вторичности появления как в социальном, так и в законодательном мире, доминировать над первичными субъектами, то есть потребность как-бы исторически исправить свою “еволюционнную” предназначенность в правовом мире, которая свидетельствует об их гносеолгической зависимости от первичных как функциональном управленческом статусе в любом социуме.
Вследствие этого онтологическая управленческая приоритетность в правовом мире первичных субъектов правосознания как их естественное управленческое эволюционное право постоянно исторически нарушается вторичными субъектами правового сознания, претендующими на приоритет в управленческом законодательном мире.
Таким образом, те общества, которые смогли сохранить до наших дней на праворефлексивном уровне приоритет ценностей первичных субъектов правосознания в процесуальном праве как его истинного познания, что выходит из естественных прав первичных субъектов правового сознания (А.А.Козловский), формирующих у такой способ доминантную мировоззренческую асимметрию права у законе и закона к праву как меру неуправленческого права в национальном законе, а также оппозицию права в законе и закона к праву как границу неуправленческого права в законодательной базе об управлении персоналом к объективному праву. Считаем, что в такой способ образуется приоритет естественных прав первичных субъектов правосознания как развивающий принцип государственного управления в тех обществах, что стали гражданскими, а позднее правовыми государствами. Те общества или социальные единения, котрые не смогли сохранить этот приоритет, гражданскими не стали, соответственно эти общества не смогли превратится в государства правовые.
Будем также исходить из того, как показывет мировая практика, що существует общая мировая тенденция к увеличению численности обществ, стремящихся стать гражданскими как традиционными менальными субстратами правовых государств, в свою очередь, отражающими типичные материально-знаковые рефлексии гражданского общества в области принятия управленческих решений, презентованных в соответственных законодательных базах по управлению государственным персоналом, имеющих общие черти мирового цивилизованного правозаконодательного развития с известными мировыми Конституциями как Основными законами - образцами и стандартами мировой правовой и законодательной управленческой демократии.
Эта общая тенденция проявляется, считаем, в том, что в правовом мире, в связи в вышеизложенным, постоянно возникает проблема необходимости возрождения ествественного права как приоритетного управленческого, в нашем контексте первичных субъектов правового сознания. Эти вопросы наиболее серьезно, на наш взгляд, исследовал известный русский правовед, философ и ученый П.И.Новгородцев. “Вопрос этот возник у меня под влиянием изучения общих начал философии права и в результате внимательного ознакомления с теми научными течениями, котрые были противопоставлены школе естественного права в ХIХ веке…Чем более углублялся я в изучение своего предмета и чем более широкий круг вопросов затрагивал в этом изучении, тем более я убеждался в том, что методологическое движение в пользу возрождения естественного права является лишь формой для более глубокого явления, которое я не могу назвать иначе как кризис современного правосознания… Старые формулы и формы, старые верования , заимствованные еще от ХVIII века, не удовлетворяют никого более; так и здесь высказываются новые требования, чувствуется потребность новых начал, но эти требования и начала не только не сложились в цельную теорию, но и самая почва для них еще не расчищена ниспровергающей критикой старых понятий. Однако с разных сторон и в различных формах все яснее и яснее обозначаются признаки и предвестья новых учений, которые несут с собой выход из кризиса современного правосознания. Как и следует ожидать, этот кризис не означает полного отречения от старых основ. Идея права по-прежнему остается непоколебимой, но содержание ее расширяется и ее основные требования представляются гораздо более сложными и высокими. Новые перспективы открываются впереди, и берег, который представлялся достигнутым, оказывается не более как временной остановкой по пути вечных исканий”, - подчеркивал П.И.Новгородцев в предисловии к “Введению в философию права” (П.И.Новгородцев. Предисловие. // Вопросы философии и психологии. - Кн.84. - СПБ, 1906).
Таким образом, законодательное структурирование того или иного конкретно-исторического общества как ментального субстрата соответственного правового государства в отношении знаково-материальной рефлексии права у закон, в плане оптимальной модели управления государственным персоналом, традиционно можна считать цивилизованным только тогда, когда по статистическим и социологическим показателям можна судить о паритете конкретно-исторического цикла социальной активности правового сознания первичных субъектов и соответственного цикла преемственности в правовом сознании.
Развивая свои мысли далее, П.И.Новгородев считает возникновение кризиса правового сознания или в нашем контексте кризисного цикла социальной активности правового сознания, который не идентичный своей преемственности, прежде всего, следствием кризиса теории правового государства и кризиса теории индивидуализма, что стали следствием кризиса теории управления [4, 56-57; 5, 19].
Думаем, что исследование этого вопроса стало бы серьезным подспорьем для решения разных проблем современности.
1. Дмитриенко Ю.Н. Девиантное правосвознание как формосодержательный феномен перехидного бытия права //Научный вестник. Серия “Философия”. Вып.9. - Харьков: ХДПУ, 2001. - С.127-137
2. Дмитриенко Ю.Н. Проблема философско-правового произведения в контексте девиантного правосознания// Новая парадигма. Альманах научных работ. Вып. 24. - Запорожье, 2002. - С. 14-23
3. Дмитриенко Ю.Н. К проблеме генезиса украинского национального правосознания в его преемственности //Научный вестник. Философия. Вып. 1. - Харьков: ХДПУ, 1998. - С. 103-113
4. Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права //Проблемы идеализма. - М, 1902
5. Соболев А.В. Павел Иванович Новгородцев //Новгородев П.И. Об общественном идеале. - М, 1991
6. Баскин Ю.Я., Баскин Д.А. Павел Иванович Новгородцев (из истории русского либерализма). - СПб, 1997
7. Таций В.Я., Битяк Ю.П., Грошевой Ю.М., Цвик М.В. Конституция Украины - основа реформирования общества.
| назад | Зміст | далі |